Поиск
Станция Латная (Латненское городское поселение) – четыре лагеря для военнопленных и мирных жителей численностью более 2100 человек, в т.ч. на территории молоко-заготовочной и территории МТС.
Нет памятного знака. Есть памятный знак о местных жителях (301 человек), погибших в период оккупации, но про концлагеря ничего. Особо важная станция в деле геноцида населения области, требует большого внимания.
Из показаний В.А. Малюгиной и П.И. Андреевой о лагерях военнопленных на станции Латной Семилукского района Воронежской области. Не позднее 15.10.1943 г.
Лагерь военнопленных при ст. Латная был организован в середине августа 1942 г. в двух двухэтажных стандартных домах, которые были обнесены колючей проволокой, и кроме этого около железнодорожной казармы на открытом поле у ссыльного пункта был второй лагерь военнопленных, также обнесенный колючей проволокой и в третьем месте у бывшей молокозаготовки в двух колхозных хатах.
В первом лагере (в двух стандартных домах) насчитывалось в[оенно]пл[енных] около двухсот человек, во втором лагере (у ссыльного пункта) насчитывалось примерно человек пятьсот, кроме гражданского населения, и в третьем лагере (бывшая молокозаготовочная) примерно около ста человек.
В лагере стандартных домов и у молокозаготовочной находились только в[оенно]пл[енные] мужчины, а в лагере у ссыльного пункта, кроме в[оенно]пл[енных] находилось и гражданское население, которое эвакуировалось из Семилук, частично из Девицких с[ельских] Советов и из Подклетного, в числе которых находились и дети вплоть до грудных.
Гражданское население в этом лагере находилось до октября м[еся]ца, после чего уже его не стали туда направлять.
Можно сказать, что этот лагерь в[оенно]пл[енных] у ссыльного пункта являлся, как бы, и пересыльным пунктом для эвакуированного гражданского населения, которое почти ежедневно менялось – одних угоняют, других пригоняют.
Подъём для в[оенно]пл[енных] был в 6 часов утра, и сразу же гнали на работу – на погрузочно-разгрузочные работы из вагонов, для рытья окопов, ремонт путей и др. Вагоны на ж.д. дороге перегонялись не паровозом, а вручную силами в[оенно]пленных. Во время работы далеко слышны крики немцев «Русь давай работать», «Русь работать».
В двенадцать часов в[оенно]пл[енных] гнали с работы на обед, который длился час и снова гнали на работу до 6 часов вечера. В шесть часов вечера работа заканчивалась, в[оенно]пленных гнали в лагеря и лагерь закрывался.
Питание в[оенно]пл[енных] было следующее:
Выдавалось 300 грамм хлеба на сутки (выдача производилась вечером, после работы).
Обед был из супа, засыпанного просом или пшеницей, которого наливали примерно около двух стаканов. Иногда вместо супа выдавалась в сухом виде пшеница, которую в[оенно]пленные поджаривали на листах и съедали. На этом и заканчивался суточный рацион питания. Чаю не было, воды так же давали ограничено, это видно из того, что в[оенно]пл[енные], когда проходили на работу, просили пить (просили так же и есть).
Постелью служила солома. Одежа и обувь была та, в какой они попали в плен. Смены белья не было. Если что порвалось, то чинили сами в[оенно]пл[енные], или, как например, обувь – перевязывали веревкой. Вид в[оенно]пл[енных] был жуткий: худые, грязные, вши ползали по одежде.
Били в[оенно]пл[енных] каждый день пинками сапог до полусмерти, плетками и палками. Больных в[оенно]пл[енных] было очень много. Врач в лагере был из в[оенно]пл[енных], но медикаментами не обеспечивали.
От голода, побоев и тяжелой работы много в[оенно]пл[енных] умирало. Общая смертность в лагерь составляла ежедневно около 30 человек.
Хоронили в[оенно]пл[енных] тут же за проволокой лагеря, причем верхнюю одежду снимали и в яму закапывали в нижнем белье. Иногда в одну яму клали по 3-4 человека.
Если в[оенно]пл[енный] заболел на работе, то он оставался там без оказания помощи до конца работы. К лагерям из гражданского населения никто не допускался.
Открытый лагерь – у ссыльного пункта существовал до снега, а потом его перевели в землянки, которые были сделаны самими в[оенно]пл[енными].
За два-три дня до прихода наших в[оенно]пл[енных] угнали пешком в сторону Курбатова, куда точно, не знаем.
Больных и обмороженных в[оенно]пл[енных] погружали в эшелон – в неотапливаемые вагоны, довезли их до Курбатова, закрыли вагоны и сожгли вместе с в[оенно]пл[енными].
